Метастазы
- это новые раки, происходящие из новых конфликтных шоков

Сначала под раком понимались настоящие туморы с сильным клеточным размножением. Предполагали, что клетки тумора отделяются, уплывают и образуют дочерние туморы в других местах организма, т. наз. «метастазы», но их на самом деле нет.

Ортодоксальная медицина это представляла себе так: раковая опухоль должна происходить из озверевшей клетки, плыть через артериальную кровь к другим органам и образовывать там новый рак - т. наз. «метастазы». Эта пагубная догма произвела на свет другие пагубные догмы. Ведь следующим шагом было роковое представление - незамедлительно возвышенное до догмы - что эти предполагаемо озверевшие клетки непрерывно растут дальше и, тем самым, неизбежно приводят к смерти.

Но если раковые клетки имели бы возможность плыть к отдалённым органам, то они должны были бы делать это через артериальную кровь, потому что система вен и лимфатические пути ведут всегда в центр - к сердцу.

Так, например, если поставлен диагноз «метастазы», то это сразу включает в себя недоказанную и даже ошибочную гипотезу, что какие-то найденные вторичные карциномы якобы являются «дочерними опухолями» первичной карциномы.

Факт, что здесь имеет место быть вторая или даже третья карцинома, не оспаривается, во всяком случае, в принципе, иное же дело оценка этого бесспорного факта и его взаимосвязей.

Под вторичной карциномой в Германише Хайлькунде понимают, что, например, человек при диагнозе (ятрогенно) вталкивается в панику и, как следствие, претерпевает DHS с новым биологическим конфликтом.

Если сделать у ста самок такс и ста человеческих женщин с карциномой молочной железы КТ лёгких, то в день постановки диагноза у обоих контингентов не найдут круглых лёгочных очагов. Но два месяца спустя у очень многих человеческих женщин, в зависимости от беспощадности диагноза, найдут круглые лёгочные очаги - адено-Ca. А у самок собак, напротив, таких очагов не найдут ни в одном единственном случае. Они же, к счастью, диагноза не поняли и не впали из-за этого в панику, то есть: не претерпели вторичную карциному.

Это общеизвестный факт, что у животных очень редко образуется вторичный рак. Лишь при последней стадии тяжёлого физического нарушения может также и животное претерпеть, например, потерю самооценки («метастаз»), если, скажем, оно больше не в состоянии бегать или из-за слабости не в состоянии защищаться. Собственно, каждого врача должно было бы когда-нибудь удивить, почему у животных только чрезвычайно редко находят вторичный рак.

А у пациентов к шокам от диагноза и прогноза присоединяются ещё и терапевтические пытки и, естественно, бесконечное количество социальных страхов (потеря рабочего места, отправка на пенсию, финансовые проблемы и т.д.). Пациент чувствует, что его везде рассматривают как смертника, что его уже не принимают в расчёт, потому что он итак скоро умрёт. Многие не хотят даже больше подавать ему руку, потому что в душе боятся, что он может их заразить.

Когда в нас ударяет такой страшный конфликтный шок - DHS - кроме всего прочего застигающий нас в психической изоляции, то в эту секунду образуется Очаг Хамера (HH) в головном мозге. За каждый особенный тип такого конфликтного шока, который мы называем биологическим конфликтным шоком, ответственен совершенно особенный ареал нашего головного мозга и одновременно также - совершенно особая органная область.

Очагом Хамера называют область, ареал или место в головном мозге, куда «ударил» DHS. Причём место это не случайное - это компьютерное реле, которое индивид «ассоциирует» в секунду DHS соответственно содержанию конфликта, в свою очередь, исходя из этого HH, в ту же секунду поражается раком орган, коррелирующий с данным Очагом Хамера.

Если HH показывает интра- и перифокальный отёк, то он уже стал т. наз. «процессом, требующим пространства», т.е. он обеспечивает себя пространством, пытаясь отодвинуть в сторону своё окружение и сжимая близлежащую ткань мозга. Часть такого требования пространства в большом мозге могут исполнять, например, оба желудочка мозга. Они легко поддаются посредством выдавливания спиномозговой жидкости и с помощью этого освобождается пространство для экспансивного Очага Хамера.

Такой, требующий пространства, отёкший HH можно легко распознать на КТ головного мозга, особенно в большом мозге, потому что чрез это нарушается симметрия. Кроме того, можно хорошо измерять плотность, так как отёк показывает меньшую плотность, чем мозговая ткань. И, наконец, Очаги Хамера, имеющие всегда повышенный обмен веществ, можно хорошо увидеть при применении контрастных веществ.

Все студенты медицины учат уже на первом семестре, что клетки мозга после рождения больше не делятся и, таким образом, больше не могут размножаться. «Размножаться» здесь может только лишь т. наз. мозговая соединительная ткань - глиальная субстанция, так же, как и в остальном организме, соединительная ткань размножается с целью образования рубцов, обеспечения питанием и укрепления ткани. Поэтому мы говорим: соединительная ткань в теле и глиальная ткань в головном мозге имеют только лишь функцию питания, укрепления и рубцевания. Итак, мы никогда не видим ни одной мозговой клетки в митозе, мы никогда не видим размножения мозговых клеток, но, несмотря на это, ортодоксальные медики говорят о туморах мозга и даже о «метастазах мозга».

Большинство пациентов, имеющих раковые заболевания, умирают сегодня из-за панического страха! Причиной этого абсолютно ненужного и прямо-таки преступного нагнетания паники являются сами (не)врачи! Ятрогенное, что означает, врачебное нагнетание паники посредством негативного прогноза и тому подобного почти всегда ведёт к новому конфликтному шоку (DHS), а также из этого принудительно вытекающему новому раку, который потом обозначается в ортодоксальной медицине «метастазом».

Пример:
мама-правша претерпевает DHS, когда заболевает её ребёнок. Спустя три месяца пребывания в больнице ребёнок снова выздоравливает. Затем у матери находят карциному молочной железы величиной 1,5 см в левой груди. Ей говорят, что грудь надо полностью ампутировать, иначе имеется большая опасность, что злокачественные раковые клетки «рассеются» в окружающем пространстве, или даже что они могли бы поплыть с кровью и вызвать «отдалённые метастазы». А чтобы это предотвратить, необходимо как можно скорее начать химиотерапию с целью умерщвления всех злокачественных раковых клеток.

Молодая мать перед лицом ошеломительного диагноза, объявленных врачебных вмешательств, их последствий и прогноза, претерпевает, скажем, следующие DHS:

1. Конфликт обезображивания: означает меланому в области операционного рубца на бывшей левой груди.
2. Конфликт потери самооценки: означает остеолизы рёбер в области бывшей левой груди («Там я ни на что больше не гожусь», «Здесь я никчёмна»).
3. Конфликт атаки против левой грудной полости, которая должна быть прооперирована: означает мезотелиому левой плевры.
4. Конфликт страха смерти: означает круглые лёгочные очаги (адено-Ca).

Часть органических изменений, принадлежащих этим конфликтам, замечают уже в скором времени: это меланома, круглые лёгочные очаги и, так как ребёнок снова выздоровел, также «отдалённый метастаз» в правом латеральном мозжечке, а именно ОЧАГ ХАМЕРа в pcl-фазе.

Остеолизы рёбер и плевральный выпот замечаются, как правило, только в случае разрешения конфликта.

Так как часть предполагаемых «метастазов» оказываются вблизи бывшей груди, раньше думали (рабочая гипотеза), что раковые клетки каким-то образом должны были переместиться насквозь. Поэтому их обозначали «ближними метастазами». А если, например, в головном мозге обнаруживается соответствующий ОЧАГ ХАМЕРа, то прежде это себе представляли так, как будто «злокачественные раковые клетки» должны были как бы проплыть с (артериальной) кровью вплоть до мозга. Их тогда называли «отдалённые метастазы». И хотя никто и никогда не находил в артериальной крови ни одной-единственной раковой клетки, эта гипотеза была неразрешённым образом догматизирована.

Но прежде всего кажется очень причудливым тот факт, что «злокачественные раковые клетки» в том месте, куда они предположительно переместились, образуют именно тот тип рака и гистологическую структуру, которые именно туда и принадлежат. То есть в большинстве случаев они должны были - так предположили в дальнейшей гипотезе - по пути претерпеть метаморфоз. Для этого они должны (снова гипотеза) прямо-таки иметь мозг, чтобы точно знать, какой тип гистологической структуры им надо там строить.

При некрозах и ульцерации есть ещё одна трудность: каким образом должны рассылаться эти «злокачественные раковые клетки», если при растворении клеток их просто не найти. В этом случае до сих пор искали всегда «первичный тумор» (ещё одна гипотеза), принадлежащий группе древнего мозга, который смог бы исполнять обязанности т. наз. «первичного очага». Кроме того, до сих пор никому не бросилось в глаза, что некрозы или ульцерация некоторых органов (например, язва желудка) сначала являются «доброкачественными», но в последующем - как посредством переворота - должны из-за размножения клеток (pcl-фаза) вдруг становиться «злокачественными». Из доброкачественного, в крайнем случае как «метастаз» обозначенного остеолиза кости, к примеру, в соответствии с этим комплексом гипотез может образоваться очень «злокачественная» остеосаркома.

Для этого, однако, карциноидная клетка внутреннего зародышевого листка - итак, адено-Ca клетка - должна была бы во время её никогда ненаблюдаемой поездки уже точно знать, куда она попадёт, и в это же короткое время претерпеть метаморфоз, чтобы нежданно-негаданно превратиться, например, в производную среднего зародышевого листка и образовать остеосаркому и наоборот. Так догматично приходят к авантюрнейшим метаморфозам раковых клеток.

Если однажды «метастаз» - круглый лёгочный очаг - имеет тот же гистологический тип, как и мнимый первичный очаг, например карцинома толстой кишки, а именно адено-Ca, то сразу же говорят о «настоящем метастазе», хотя этим, собственно, остальные 90% «диагнозов метастаза» должны были бы доводиться до абсурда. Но гистологам впору «всё, что получилось, иногда всё подходит особенно хорошо». А в действительности это всё является авантюрным бредом, а объясняется догматичной неподвижностью.

Равным образом Железному Правилу Рака соответствует и тот факт, что соединительнотканные клетки среднего зародышевого листка имеют сильную степень размножения, необходимую при исцелении, они могут даже дальше размножаться уже в культуре, так же, как и с машиной, которую при высокой скорости переключить на холостой ход, она едет ещё сотни метров дальше, хотя мотор уже не приводит в движение колёса, т.е. она передвигается дальше только посредством инерционной массы.

С тех пор как мы узнали Германише Хайлькунде, «раки» - посредством их подразделения к трём зародышевым листкам - проявили себя совершенно в новом свете, потому что теперь не всё, что образует размножение клеток, рассматривается как тумор. Таким образом, относительно прогнозов отныне мы имеем совершенно новые перспективы.

Т. наз. бронхиальная «Ca», например, которая представляет собой ульцерацию бронхиальной слизистой оболочки, и которую мы раньше рассматривали как «бронхиальную карциному» (тумор), была лишь преимущественно временным ателектазом, представляющим собой уже фазу исцеления этих изъязвлений. Из-за отёка слизистой оболочки в фазе исцеления закупориваются бронхи, что вызывает в конечном итоге сильный кашель.

Но всецело и абсолютно понятной становится эта неразбериха лишь тогда, когда мы понимаем, что в организме на одном и том же месте можно найти только одну и ту же гистологическую структуру. Итак, что может размножаться, так это безобидная глия, соединительная ткань мозга, которая имеет точно такую же функцию, как и соединительная ткань нашего тела. Эти светлые, уплотнённые глией HH - к несчастью для бесчисленных пациентов - были ошибочно декларированы как туморы мозга, а затем вырезались и, тем самым, пациент калечился навсегда (большинство умерло), но они являются отремонтированными организмом Очагами Хамера - причиной для радости, а не для испуга или даже искалечивания мозга.

Но перед этой с медицинской и общественной точки зрения бесчеловечной закулисой стоит сегодня бедный пациент.

Отсюда вывод:
Пока все коллеги-диагносты отказывают в своей помощи с учётом Германише Хайлькунде, пациент должен понять систему сам.

Если ему скажут, что у него, и почему это образовалось, тогда ни диагноз, ни прогноз не ужасны и не плохи, и пациент не претерпевает последующие конфликты с «метастазами», т. е. его шанс на выживание становится гораздо выше.

И действительно, если пациент теперь с помощью ГЕРМАНИШЕ ХАЙЛЬКУНДЕ имеет возможность понять, что и почему происходит в его организме, ему не нужно больше паниковать из-за ужасающей массы гипотез о непостижимых, бессмысленных или никогда не заканчивающихся процессах. И, таким образом, в большинстве случаев он не претерпит вторичные карциномы и переживёт эти Спецпрограммы Природы.

Наши пациенты впадали в такую невыразимую панику только потому, что они всю эту непредсказуемость рака и т. наз. «метастазов», о которой им сообщали врачи, держали за чистую монету. Я никогда не забуду расширенных от страха глаз бедных пациентов в гейдельбергской университетской клинике, которым великий главный врач и профессор на обходе жестоко говорил: «Да, мы уже ничего не можем сделать... Вы умрёте... Но вам не нужно терпеть боль». Бедные пациенты после «открытия прогноза» всегда срывались в тотальную панику, ничего больше не ели, ничего больше не пили - из-за морфина они этого и не могли - и умирали в кратчайшие сроки. Согласно моим сегодняшним знаниям половина из них страдала и без того лишь симптомами исцеления. И очень многие, если бы мы ничего не делали - однако также и без паники - смогли бы исцелиться самостоятельно или, как говорится, «спонтанно».

В природе и биологии нет ничего доброкачественного или злокачественного, напротив - природа всегда направлена на что-то наполненное смыслом, целесообразное и целенаправленное, следовательно, на что-то стремящееся к разрешению проблемы, даже если нам, людям, эти процессы кажутся непонятными или даже злостными. Таким образом, настоящая проблема в сегодняшней медицине - это не природа, которая что-то забыла, сделала ошибку, вышла из-под контроля, взбесилась и т. п., а только сам человек в своём безрассудстве и недомыслии.

Но независимо от того, будем ли мы следовать коду нашего головного мозга или из-за непонимания или даже с умыслом не будем, код в нашем головном мозге существует! Этот код определяет наши конфликты, а также и наши заболевания, наиболее видными из которых являются раковые заболевания, про которые весь мир втемяшил себе в голову, что они бессмысленны, что это - бесчинство озверевших клеток, с которыми наш организм бороться не в состоянии. Всё это было неверным!

ГЕРМАНИШЕ ХАЙЛЬКУНДЕ
это чисто эмпирически найденная и насквозь логичная система без единой гипотезы, доказуемая прямо-таки с астрономической вероятностью - и, начиная с 11 сентября 1998 года официально подтверждённая университетом Трнавы.

В Германише Хайлькунде понятия «доброкачественный» и «злокачественный» больше не существуют, т. наз. «метастазов» тоже больше нет - есть только вторые или третьи карциномы.

Также нет больше и «туморов мозга», а только Очаги Хамера в конфигурации мишени или с мозговым отёком или с закладкой глиальной соединительной ткани - после разрешённого конфликта.

А ещё нет больше «инфекционных заболеваний», а только фазы исцеления после конфликт-активной фазы с соответствующей локализацией в мозге и соответствующей манифестацией в органе надлежащего рака или эквивалента рака - с участием необходимых микробов.

Зато теперь имеется DHS, которым мы помечаем старт такой Биологической Спецпрограммы, есть CL (ConflictoLyse = конфликтолиз), помечающий начало фазы исцеления и эпилептический или эпилептоидный криз на вершине фазы исцеления. Всё это проверяемые и в значительной степени поддающиеся предварительному расчёту факты - кроме DHS, естественно, ведь он нас застигает врасплох.

Copyright by Dr. med. Ryke Geerd Hamer
Перевод: Ирина Гензе