Шейка матки - Случай 40
Из архива доктора Хамера
02.03.1982
Случай 40
Этот случай из женской больницы Кильского университета является историческим. Любопытен тот факт, что исследования в Киле начались в январе 82 года, всего через 3 месяца после обнаружения ЖЕЛЕЗНОГО ПРАВИЛА РАКА, случай 40 от 2.3.82.
Конечно, тогда я многого ещё не знал. Тем не менее, точность диагностики была поразительной.
Присутствовали: доктор Хамер
1) Имя: профессор Гертруда Савельсберг, дата рождения 3.2.1899
2) Диагноз: карцинома шейки матки, 3-я стадия (сильно продвинутая)
3) Гистология: плоскоэпителиальная карцинома, 3-я стадия
4) Обнаруженa: конец ноября 1981, кровотечения
5) Период до момента обнаружения: от 20 до 22 месяцев (с янв./фев. 80 до ноября 81). До этого: до этого момента самый тяжёлый удар для пац.: смерть «мужа» в ноябре 71 после 49 лет «брака».
6) Консолидация конфликта (в ключевых словах):
В жизни пациентки было только одно настоящее горе - горе по поводу смерти человека, которого она называет своим мужем и любовником, но за которым она никогда не была замужем, профессора по народному хозяйству и мировой экономике, как и она сама. Она защитила у него докторскую диссертацию, будучи молодой студенткой, прошла хабилитацию и работала с ним в качестве доцентки в течение 15 лет. Это была очень горячая любовь, платоническая только в плане самого последнего, но в остальном очень даже сексуальная.
Первым ударом стала смерть профессора в ноябре 1971 года. До этого момента это был самый страшный удар в её жизни.
В марте 73 года она, как ей казалось, смирилась со смертью своего «мужа». В то время пациентка не обследовалась. Однако тогда карциномы шейки матки быть не могло, поскольку симптомы сексуального конфликта отсутствовали.
Её «мужу» было 78 лет. Похоже, что пациентка скорее ощутила просто удар судьбы, поскольку ей не в чем было себя упрекнуть. Вероятно, это был самый тяжёлый удар для пациентки до того момента. Но события конфликта, судя по всему, тогда не произошло.
А в январе 80-го года произошло самое страшное конфликтное событие, которое когда-либо переживала пациентка: профессор, её «муж», который умер «неженатым» и без детей, назначил пациентку, свою «жену», душеприказчицей. Свою обширную коллекцию картин он завещал музею в Хусуме.
И хотя он был мёртв уже почти 10 лет, вопрос был решён лишь частично. Его переписка - с целью признания и понимания его личности - тоже должна была быть предоставлена в распоряжение музея в Хусуме.
В декабре 1979 года все письма профессора были отправлены пациентке, чтобы она могла выбрать, какие письма подходят для музея в Хусуме, а какие нет. Среди них были и все её собственные любовные письма почти 60-летней давности, теперь они снова обо всём напомнили «тайно замужней» вдове, о самом прекрасном времени её жизни.
Она хорошо помнит, что оставила письма, которые были доставлены в толстых пачках, лежать несколько дней до Нового 1980 года, потому что не решалась их читать. Затем она открыла эти пачки писем...
«Доктор, это было самое ужасное, что я пережила в своей жизни, гораздо хуже, чем смерть моего мужа. Я безудержно плакала не несколько недель, нет, я плакала много месяцев с утра до ночи, не переставая. В то утро, когда я прочитала первое, моё собственное любовное письмо - от 1922 года, - меня словно молния ударила. Всё то, о чём я писала ему в своём письме, снова ожило в моём сознании. Ведь кроме «самого последнего», что в то время не разрешалось формально неженатым людям, мы, естественно, давали друг другу всё, что могли дать друг другу влюблённые, а потом и тайно женатые люди. Я снова очень ярко всё это испытала - и в то же время я ощутила удар, что мой любимый умер! Кошмар! Ужас! И всё же я не могла оторваться, меня подхватило и понесло».
7) Психика:
Разносторонняя, интровертная, очень умная личность, несколько заторможенная возрастом.
Одна из тех редких людей, которые - хотя и являются типичными учёными и даже перфекционистами - имеют богатую, но полностью замкнутую эмоциональную жизнь, в которой может принимать участие только один (её «муж») или никто (после его смерти).
8) Социальность:
Не замужем, заслуженный профессор по народному хозяйству, детей нет, живёт уединённо, есть племянники и племянницы, но связь с ними очень слабая. Её считают доброжелательной чудачкой.
9) Болезни:
- 1953 Выскабливание (кюретаж матки) из-за миомы
- 1974 Нагноение зуба
- 1977 Опоясывающий лишай, болезненный и затяжной, в остальном никогда серьёзно не болела.
10) Консолидация конфликта (подробно):
Предварительное замечание:
Этот случай имел особую динамику, характер «испытания», с помощью которого представитель ортодоксальной медицины, профессор Земм из Киля, полагал, что сможет показать абсурдность всей системы Хамера. Затем меня должны были с позором «выгнать» из клиники в качестве уличённого в нелепых высказываниях против ортодоксальной медицины еретика.
Профессор Земм из Киля прочитал письмо, адресованное мне профессором Хольцманном, медицинским сотрудником издательства Thieme, в котором говорилось, что они не хотят публиковать мою статью о ЖЕЛЕЗНОМ ПРАВИЛЕ РАКА, пока не услышат, что скажет по этому поводу, т.е. прав ли Хамер, профессор Земм.
«Побойтесь Бога, - сказал он мне позже, - я вовсе не собираюсь делать своими врагами всех ортодоксальных медиков, заявив им, что вы правы! Если бы я с самого начала знал, что речь идёт о хабилитации и с какими трудностями мне придётся столкнуться, то я никогда бы не позволил вам никого обследовать в нашей клинике!».
На следующее утро, узнав о «письме доктора Хольцмана», профессор Земм совершил обход в своих «частных палатах». Одной из частных пациенток была 83-летняя заслуженная профессор народного хозяйства, страдающая карциномой шейки матки 3-й стадии, она никогда не была замужем, была девственницей (virgo intacta), жила одна.
Во время обхода он спросил её, были ли у неё за последние два года конфликты с кем-либо, особенно на сексуальной почве, или, может, она вступала в контакт с каким-либо другом или знакомым.
Старушка ответила отрицательно и сказала, что живёт совсем одна, ни с кем не ссорится и не конфликтует, у неё нет ни друзей, ни знакомых, все, кого она знала, умерли более десяти лет назад.
После чего, за дверью, профессор Земм сказал своему ассистенту доктору Грилло: «В таком случае старушку должен обследовать Хамер. Он тоже не сможет найти конфликт, не так ли?
И тогда мы скажем ему, что то, что он делает, - это всё полный бред и вздор, и выставим его из клиники. Так мы, слава Богу, наконец-то элегантно от него избавимся. Подождите его в отделении и скажите, чтобы он немедленно зашёл ко мне, мне есть что ему поручить!».
Когда часом позже я пришёл в отделение, коллега Грилло мне - слишком любезно - сказал: «О, господин Хамер, сегодня вы сможете осмотреть частную пациентку, шеф это точно разрешил, даже пожелал, хотите?».
Хамер: «С превеликим удовольствием, у частных пациентов тоже есть душа, как и у простых пациентов, и в принципе те же самые конфликтные события и конфликты, они ничем не отличаются.
Что не так с дамой?».
Грилло: «Карцинома шейки матки III, но смотреть медицинскую карту вам нельзя, шеф запретил».
Хамер: «В этом нет необходимости, гистологический диагноз очевидно не вызывает сомнений, раз он уже в продвинутой стадии».
Грилло: «Без сомнений. Давайте сразу же заранее установим, что именно вы постулируете для данного случая в соответствии с ЖЕЛЕЗНЫМ ПРАВИЛОМ РАКА».
Хамер: «Согласен, это будет справедливо».
Грилло: «Итак, когда у дамы должен был произойти, как вы говорите, самый страшный конфликт в её жизни?».
Хамер: «Когда она впервые заметила симптомы?».
Грилло: «В конце ноября 81-го».
Хамер: «Она их заметила уже в третьей стадии?».
Грилло: «Да».
Хамер: «Если пациентка молодая - это было бы несколько необычно, конфликт нужно было бы искать в мае или июне 80-го, в зависимости от того, насколько далеко продвинулся процесс. Если же пациентка постарше или даже пожилая, нужно датировать время конфликтного события началом 80-го, потому что у пожилого человека такие процессы протекают несколько медленнее».
Грилло: «Хорошо, предположим, начало 80-х, январь или февраль. Поскольку у неё карцинома шейки матки, мы должны искать конфликт с сексуальным содержанием, верно?».
Хамер: «Совершенно верно».
Грилло: «Хорошо, я всё точно записываю. Какова продолжительность конфликта?».
Хамер: «По всей вероятности, весь период вплоть до обнаружения болезни в конце ноября 81-го. Относительно периода после этого я ничего больше утверждать не могу».
Грилло: «Ничего, в порядке, я всё очень аккуратно записал. Господин Хамер, а теперь мы с коллегой желаем вам удачи в проведении обследования, потому что даме уже 83 года, у неё церебральный склероз. Сама она заслуженный профессор, не замужем, живёт одна, не имеет ни партнёра, ни знакомого, девственница, и за последние два года у неё не было никаких конфликтов, в этом мы уже удостоверились».
Хамер: «Я сразу заметил, что вы пытаетесь меня поймать, но смеётся тот, кто смеётся последним. Вас высмеют закономерности, присущие системе, их вы провести не сможете. Наоборот, я даже учтиво приглашаю вас пойти вместе со мной к пожилой даме, чтобы потом вам не пришлось поверить в колдовство».
Грилло: «Нет, в этом нет необходимости, мы всегда сможем спросить старушку позже, если нам что-то будет неясно. Мы лучше подождём вас здесь, так как позже мы должны вам кое-что передать от шефа».
Хамер: «Что ж, я уже даже догадываюсь, что. Но я и над этим посмеюсь. Потому что ваш шеф, похоже, понял так же мало, как и вы, а именно, что это не причуда Хамера, которой вы можете манипулировать по своему усмотрению, а «железная закономерность», на которую Хамер также не может повлиять как и вы! Но гистологический диагноз действительно поставлен верно?».
Грилло: «Да, слово чести».
Хамер: «Хорошо, давайте тогда сначала зафиксируем кое-что в письменном виде, а именно: 1. То, что у 83-летней пациентки примерно 20-22 месяца назад случился самый страшный конфликт в её жизни, мы можем предположить с вероятностью примерно 1:1000?».
Грилло: «Согласен, очень маловероятно, отмечено».
Хамер: «2. То, что 83-летняя пациентка - девственница - в этом возрасте испытала сексуальный конфликт, можно предположить лишь с вероятностью не более 1:1000?».
Грилло: «Верно, скорее даже ниже, вероятность стремится практически к нулю».
Хамер: «3. То, что у такой старой женщины такая затяжная продолжительность конфликта имеет вероятность не более 1:1000, скорее даже меньше?».
Грилло: «И здесь с вами согласен, это очень маловероятно. Отмечено».
Хамер: «Я надеюсь, вам ясно, что вероятность случайной встречи всех 3 пунктов такой степени невероятности в одной точке составляет менее 1:10 000 000, и проводить расчёты сверх этого - глупо. Таким образом, из 10 миллионов пациенток этого возраста можно "случайно" найти максимум одну, к которой это "случайно" применимо, не так ли?».
Грилло: «Совершенно верно, практически ни одной».
Хамер: «Итак, если, несмотря на всё это и вопреки всем ожиданиям, в указанный момент времени у пациентки произошло конфликтное событие сексуального характера - что весьма маловероятно, поскольку вы уже об этом у пациентки спрашивали - которое к тому же длилось точно столько, сколько указано, то вы лично любезно подтвердите мне в письменном виде, что моя система или ЖЕЛЕЗНОЕ ПРАВИЛО РАКА действительна с вероятностью 10 000 000:1, даже больше, если принять во внимание, что вы якобы уже убедились в обратном».
Грилло: «Я могу пообещать вам это с чистой совестью, потому что этого всё равно не произойдёт. В 10 000 000 раз вероятнее, что после обследования мы передадим вам послание шефа, о котором вы, как вы сказали, уже догадываетесь».
Хамер: «Что ж, посмотрим!»
Опрос пациентки:
Проведение опроса пациентки было очень утомительным для нас обоих. Но не потому, что у пациентки был церебральный склероз, как подозревали коллеги, а потому, что она была очень интровертной и замкнутой, настороженной и стремящейся не раскрывать свою внутреннюю жизнь, которая под своей хрупкой оболочкой была способна на чрезвычайно богатые и разнообразные ощущения, чувства и невероятно сильную приверженность, незнакомцам! Я сразу понял, что эта пациентка, несмотря на свой преклонный возраст, уловила все мельчайшие тонкости моих вопросов и, по мере роста её доверия ко мне, отвечала на них точно и подробно.
Эта история быстро рассказана:
В 1922 году, будучи молодой студенткой факультета народного хозяйства в Ахене, пациентка познакомилась с молодым доцентом, у которого она защитила докторскую диссертацию, позже хабилитировалась и с которым проработала в университете Ахена до 1939 года. В 1939 году она была назначена на должность в Киле.
Там она работала вместе с другим профессором в Институте мировой экономики. С профессором в Киле она тоже хорошо ладила. Он умер в 1969 году в преклонном возрасте.
Пациентка: «Было очень грустно, но ничего не поделаешь. Для меня это было не так страшно, потому что профессор М. в Ахене был ещё жив».
Хамер: «А когда умер профессор М. в Ахене?».
Пациентка: «В 1971 году в возрасте 78 лет. Мне было тогда очень тяжело».
Хамер: «Был ли это для вас до того момента самый страшный удар судьбы?».
Пациентка (возбуждённо): «Да, для меня это было крайне тяжело».
Хамер: «Вы познакомились со своим коллегой, будучи юной студенткой, он был ассистентом или молодым доцентом, всего на несколько лет старше вас. Разве он, госпожа профессор, не был для вас больше, чем просто коллега?».
Пациентка (очень возбуждённо): «Доктор, вы спрашиваете меня так, будто можете читать мою душу, как открытую книгу, но я никогда и никому не говорила об этом ни слова. Да, это правда, он был моим мужем!
Это была наша прекрасная тайна.
И мы были верны друг другу почти 50 лет, до самой его смерти.
В то время, после Первой Мировой войны, нельзя было делать всё что угодно, как сейчас. Как тайные супруги, мы давали друг другу всё, что могут дать друг другу супруги, только мы не имели права иметь детей. Жениться мы тоже не могли, так как были бедны. Но мы очень любили друг друга, даже позже, на большом расстоянии, мы писали друг другу каждый день, говорили по телефону и часто навещали друг друга. Между нами всё было прекрасно, гораздо лучше, чем у большинства женатых людей. Его смерть превратила меня из счастливой жены в одинокую старую вдову».
Хамер: «Я вас понимаю, госпожа профессор, должно быть, это был самый страшный удар в вашей жизни. Сколько времени прошло, прежде чем вы примирились со смертью мужа, когда утихла самая сильная боль?».
Пациентка: «Целый год, после чего самое худшее было позади. С тех пор я замкнулась и ушла в себя».
Хамер: «Госпожа профессор, мне кажется, я действительно могу читать вашу душу, как открытую книгу. Всё, что вы мне рассказали, правда, но о самом главном вы умолчали! Я не знаю, восстал ли профессор М., ваш муж, из могилы, но полтора-два года назад в отношении его персоны произошло нечто ужасное - конфликтное событие, подобное которому вы никогда так тяжело не переживали и от которого так и не смогли оправиться до сегодняшнего дня!».
Пациентка (с расширенными от потрясения глазами, бледная и дрожащая всем телом, поднявшаяся в постели прямо, как свечка): «Доктор, откуда вы это знаете, боже мой! Никогда раньше я ни с кем об этом не говорила, никогда раньше никто не видел моих слёз! Да, так и есть! Всё абсолютно верно, даже месяц, это было самым худшим, что я когда-либо испытывала за всю свою жизнь, и прекрасно, и ужасно, и безжалостно. Вы правы, я по-прежнему не думаю ни о чём другом, непрерывно и днём, и ночью, когда не могу заснуть, что случается очень часто».
Хамер: «Госпожа профессор, хорошо, что мы с вами начали об этом говорить. Надеюсь, мы сможем вести наш разговор дальше. Если есть возможность поговорить с кем-то, кто вас понимает, становится наполовину легче. Вот увидите».
После чего пациентка начала рассказывать. Она знала дату события конфликта с точностью до дня и даже часа. У её мужа была большая коллекция картин - также много картин, написанных им самим - всё это он завещал музею в Х. Поскольку он также был «не женат» и не имел детей, пациентка была назначена исполнительницей его воли. После его смерти картины уже поступили в Хусум. Но для признания его личности в музей также должны были быть переданы его важнейшая корреспонденция, публикации, рукописи и т.д.
В конце декабря 79-го в дом пациентки были отправлены большие связки писем; среди них были и её собственные любовные письма, которые её муж аккуратно хранил в хронологическом порядке.
Пациентка хорошо помнит, что она не притрагивалась к письмам ещё несколько дней. Но затем как по волшебству - она до сих пор помнит точный час - её притянуло к её собственным любовным письмам 60-летней давности. Она сказала:
«Доктор, я точно помню, как развязывала первую связку, это были мои самые первые любовные письма мужу. Меня словно парализовало! Это было и прекрасно и мучительно, и радостно и печально одновременно, просто жуть! Доктор, я плакала не пару недель, а много месяцев подряд, днём и ночью напролёт, я только плакала, плакала, плакала! Всё было так жестоко! Однако оторваться от этих писем я не могла, они притягивали меня к себе как магнитом. Начиная с 3 января 80-го года всё снова ожило в моём сознании. Я была тогда так счастлива и отдавала ему всё, что может дать любовница своему боготворимому мужу. Всё это я пережила заново, я буквально заново ощутила всю его нежность, как будто мой муж всё ещё был жив.
Каждое письмо напоминало мне о тех ласках, которыми мы обменивались, о самом прекрасном и беззаботном времени в моей жизни. А когда я потом вспоминала, что мой любимый уже умер, я просто плакала, плакала и плакала всё время..., и до сегодняшнего дня это мало изменилось».
Я как мог утешил пациентку и пообещал, что буду приходить и разговаривать с ней каждый день. А затем в глубоком смущении покинул палату. Пылкая, самозабвенная любовь этой 83-летней пациентки была достойна любой Джульетты. Я восхищался этой пожилой дамой, как героиней, и в то же время очень жалел этого одинокого замечательного человека.
Я задумался о том, как получить разрешение от руководителя клиники, чтобы помочь этой старушке.
А снаружи - злобно ухмыляясь - меня поджидали коллеги.
Грилло: «Да уж, как долго, наверное, выжимали всё из всех уголков души, почём зря?».
Хамер: «Видит Бог, я не в настроении шутить. Я просто вам расскажу...»
После завершения моего «анамнеза» коллеги притихли.
Грилло: «М-да, какое совпадение, неужели такое бывает со столь старыми людьми? Странно, странно. Это, безусловно, очень глупое совпадение?! И точно по месяцу и именно сексуальное содержание конфликта, естественно, первая любовь, разве это не сексуально! И это продолжается до сих пор? Но, господин Хамер, это должно быть огромным совпадением, иначе всё, что мы делали в медицине до сих пор, было бы ошибкой! Я просто не могу в это поверить!»
Хамер: «Господин Грилло, мы заранее установили, что вероятность случайности составляет 1:10 000 000 и даже меньше. Теперь вы должны в письменном виде подтвердить, что моя система работает с вероятностью 10 000 000:1. Будьте добры, выполните наш договор! Я попрошу шефа его подписать. Шеф сам выбрал контрольный случай. Теперь это не более, чем скромный долг коллег - засвидетельствовать истину: то, что моя система и ЖЕЛЕЗНОЕ ПРАВИЛО РАКА содержат в себе абсолютную закономерность, которая после воспроизводимой проверки на более чем 500 случаях в соответствии с причинно-следственными правилами мышления должны рассматриваться ортодоксальной медициной как доказанные».
Грилло: «Должен сказать, что я просто потрясён. Сейчас этот случай кажется ясным как день. Странно, что пациентка не рассказала об этом ни шефу, ни нам. Мы же её спрашивали, были ли у неё конфликты с кем-либо за последние два года».
Хамер: «У неё ни с кем и не было конфликтов, даже с её горячо любимым покойным мужем.
Противоречие между первой неземной любовью и смертью, близостью и одиночеством было её конфликтом, 83-летняя Джульетта. Врач должен быть хоть чуточку добрым, чтобы понять другого несчастного человека, господин Грилло!
Вы ещё говорили, что шеф мне что-то передавал?»
Грилло: «Нет, это уже не актуально, собственно, я не знаю, что теперь предпримет шеф. Я всё ещё не могу в это поверить».
Хамер: «Господин Грилло, так наш разговор перейдёт в исключительно богословскую область - о вере в целом и о вашем неверии в частности. Но в области науки, ориентированной на каузально-логические категории мышления, вы перестанете быть для меня собеседником».
Профессор Земм узнал об ужасном «провале» в тот же вечер. Поскольку речь шла о профессорше, нельзя было сказать, что Хамер её уболтал или вложил в неё что-то без её ведома. Разве найдётся профессор, который позволит с собой такое проделать?
Для профессора Земма вся эта история стала теперь ещё более зловещей. Поэтому на следующее утро он велел мне прийти к нему и сказал: как бы то ни было, для него в этом деле нет ничего, кроме неприятностей, и я должен немедленно прекратить свои исследования и исчезнуть. Он ни при каких обстоятельствах не станет мне ничего заверять, даже если я предоставлю ему ещё 100 таких случаев, всё это сулит только сплошные проблемы!
Я ему ответил: «Профессор Земм, я полагаю, вы не понимаете, что творите. Так как вы не смогли бы нести ответственность за то, что вы делаете, если бы вы понимали. Но если я прав и моя система верна, а вероятность этого бесконечно велика, то когда-нибудь вы станете посмешищем для всех медиков мира».
11) Протекание:
Конфликт высоко активен. По словам пациентки, это снится ей почти каждую ночь, стало центром её жизни, вокруг которого вращаются все её мысли.
Медсёстры сообщили, что после моего ухода пациентка проплакала два часа. Шлюзы души были взорваны. Она выплакала всё, что «накипело».
12) Замечание:
Из 500 случаев, рассмотренных мною до сих пор, я лишь один раз встретил человека, который был настолько потрясён, и в то же время так благодарен за то, что впервые нашёл человека, с кем можно было бы «выговориться».
13) Прогноз:
Оценить пока невозможно. Пациентке необходимо квалифицированное психотерапевтическое лечение.
14) Предложение по терапии:
Только психотерапия у очень квалифицированного психотерапевта.
Прерывание работы яичников с помощью радия или рентгеновского излучения в данном случае уже не имеет смысла, так как следует полагать, что в этом возрасте яичники итак уже гормонально выключены.
15) СИНДРОМ ДИРКА ХАМЕРА и ЖЕЛЕЗНОЕ ПРАВИЛО РАКА:
СИНДРОМ ДИРКА ХАМЕРА (драматичный, датируемый с точностью до часа), полная пространственная и социальная изоляция и два других критерия ЖЕЛЕЗНОГО ПРАВИЛА РАКА в точности выполнены. В данном случае уже заранее была рассчитана вероятность порядка 10 000 000:1. Таким образом, среди 10 миллионов случаев с карциномой шейки матки в возрасте 83 лет только один раз могло «случайно» произойти такое совпадение с критериями ЖЕЛЕЗНОГО ПРАВИЛА РАКА!
***
Комментарий доктора Хамера от 21 октября 2001 года
В то время я ещё не знал значения право- и леворукости. Эта пациентка, должно быть, была левшой. Она испытала этот конфликт как конфликт ревира с сексуальным содержанием, на левой стороне мозга.
Однако среди более чем 30 000 случаев я больше не встречал ревирного конфликта такой интенсивности у 83-летних старушек (карцинома шейки матки третьей стадии). Он мог быть только с сексуальным содержанием.
Заверяю вас словом чести, что настоящий протокол был написан в тот же день, когда меня выгнали из женской клиники Кильского университета из-за соответствия Железного Правила Рака.
Я проводил там исследования. Ни одно слово не добавлено, ни одно слово не опущено. Вся информация представлена в полном достоверном виде.
Это был самый любимый случай моего друга, графа Антуана д’Онсье, который, по его словам, перечитывал «Случай 40» не менее 100 раз.
Поскольку пожилая дама уже 20 лет как умерла, упоминание её имени происходит в её честь и не является нарушением врачебной тайны...