Значение исследований и открытий д-ра Хамера для других областей знаний
Георг Кауш
Перевод: Ирина Гензе
Революционные открытия и достижения новых познаний о целительстве доктора Хамера беспримерны в истории. Когда после открытия «архаических мелодий» он распознал, что его (ранее называемая) «Новая Медицина» далеко превзошла просто новый процесс исцеления, дальнейшие эффекты и последствия были ожидаемы. Однако значение новой науки - «Германише Хайлькунде» – для других областей знаний, культуры и общества до сих пор не было осознано. Всякий раз убеждаешься, как мало современники могут судить о действительно значимых вещах.
Правда, можно привести многочисленные примеры, как редко научные, духовные или технологические инновации и их влияние на другие области знаний, техники и культуры были предвидены. Под этим углом зрения предшествующая судьба работ доктора Хамера не исключительна. Необычно же то упорное сопротивление, даже, можно сказать, враждебность всего так называемого «академического мира» уже в течение 35 лет в нежелании признавать работы доктора Хамера. Известные религиозные круги, намеренно предотвращающие публичное признание, очень хорошо знают и о нём, и о его работах. Чем сенсационнее оказываются неустанные исследования Германише Хайлькунде доктором Хамером, тем больше бросается в глаза та стена молчания, которой он окружается. Сколько эта игра в прятки будет продолжаться, мы не знаем. Но врагам доктора Хамера, безусловно к их неудовольствию, придётся знакомиться и с его дальнейшими новыми познаниями. Ни в одной настоящей науке нет застоя. Поэтому и от Германише Хайлькунде можно ожидать дальнейшего развития и распространения. Несомненно, в этом процессе будет охвачено и её влияние на другие науки. Замалчивание ещё никогда не останавливало истину.
В данном трактате я попытаюсь объяснить её значение и перспективы.
Так как Германише Хайлькунде произошла из университетской медицины, выгоду видели лишь в счастливом разрешении бесчисленных «заболеваний». Это была её первоначальная цель. Чем больше успехов Германише Хайлькунде подтверждали её правильность, тем больше люди, ищущие исцеления у её первооткрывателя, доверяли его учению. Большинство рассматривало её как спасательный круг. Их отношение было в какой-то мере следующим: «если попадёшь в беду, то помочь сможет только доктор Хамер». Для рационального мышления невообразимое, в высокомерном «академическом мире» небывалое открытие «волшебной песни» усилило эту тенденцию. Она потрясающе элегантно разрешала многие симптомы заболеваний и спасла многих хронических больных, брошенных ортодоксальной медициной за «невозможностью» излечения. Но конечный результат - с точки зрения признания - далеко не удовлетворителен. Доктор Хамер как-то с досадой сказал мне, что он нужен, очевидно, лишь для того, чтобы исправлять ошибки этого «общества-свалки», а только-только исцелённые продолжают свою жизнь в разрушенном обществе, как привыкли, и делают те же ошибки, что и раньше (как правило, с из этого вытекающим характерным результатом). Печально, что почти никто из них не стал борцом за доктора Хамера, хотя все знают, как коварно он подавляется и преследуется ретроградами так называемого «научного мира».
Нельзя и далее воспринимать Германише Хайлькунде просто как улучшенный «заменитель медицины» (который к тому же ничего не стоит). Современный человек должен понять, что его здоровье, вернее даже здоровье всех, зависит от состояния де-факто насквозь прогнившего государственного и общественного строя. Чтобы изменить это, надо устранить для начала неполадки «общества-свалки». Это было бы, в свою очередь, падением системы, которая господствует над нами и намеренно делает нас больными.
По-другому говоря, распространение Германише Хайлькунде и её официальное признание, как и остальное, является общественной («социальной») проблемой. Здесь присутствует как политический, так и человеческий фактор.
«Если доктор Хамер прав, то все медицинские учебники - имеют цену макулатуры»
констатировал один учёный, д-р Шмидсбергер (Schmidsberger). Это означает, здесь затронуты могучие частные интересы. Люди с высшим образованием в целом, и не только имеющие надёжные рабочие места на высоких и низких позициях, не могут примириться с прогрессом науки. Мы подходим, таким образом, к фактической причине их сопротивления: банкрот всего того, что они всю их жизнь представляли. С этим явлением я сталкивался уже в самом начале моей жизни.
Медицина, последний из классических факультетов университета, была в принципе такая же неприкосновенная доктрина, как теология, философия, не говоря уже о юриспруденции. С её 5000 гипотезами, к которым постоянно прибавлялись новые, в то время как старые тихо исчезали, она была типичной псевдонаукой. Её падение в нашей научно думающей эпохе было рано или поздно неизбежно. Правда, никто не мог себе представить - а медицинский мир меньше всех - как это произойдёт. Оглядываясь назад, можно говорить о профессиональной слепоте. Полный крах с многомиллиардными усилиями проводимых исследований рака был индикатором того, что с такой лженаукой дальнейшее развитие невозможно (и действительно, именно несостоятельность медиков при раковых заболеваниях навела доктора Хамера на правильный след к освобождению из лабиринта ложной доктрины).
Видные медицинские работники при каждой серьёзной проблеме объясняли, что они не в состоянии охватить всю область медицины в целом. Они этот недостаток признавали, не осознавая того, что этим они дезавуируют себя в качестве «узколобых специалистов». А те из медиков, которые данный дефицит видели (меньшинство), боялись это признать открыто из-за страха перед большинством своих профессиональных коллег, опасности потери тёплого места, средств к существованию, престижа. Для них казалось более выгодным игнорировать безнадёжное состояние медицины и поддерживать шатающийся сарай любыми средствами. Потому и не состоялось (заслуженное) крушение псевдонауки медицины.
Как незаметно и безобидно началась большая революция против их системы! Отправная точка работ доктора Хамера, которые сняли нимб с медицины - это 1981 год. Сначала «Железное Правило Рака», вызвавшее уже порядочно замешательства. Открытие двух первых Биологических Законов было не менее неожиданным. Но доктор Хамер не остановился: за этим последовали ещё три Биологических Закона, и возникла новая научно обоснованная, верифицируемая система, названная Германише Хайлькунде. Несомненно, открытие волшебной песни также не финал данной революции. Роковая неопределённость того, какие открытия ещё сделает доктор Хамер в обозримом будущем, переполняют их, естественно, беспокойством. Каждый мыслящий человек видит, что на практике, предположениях, ложных выводах, привычке и престиже основанная университетская медицина устарела («изжила себя»). Её просроченную замену чрез науку надо поприветствовать! Аналогично обстоит дело, например, и с денежным вопросом.
Университеты, как известно, берут своё начало в религиозных церковных школах средневековья. Поэтому теологи и претендовали на управление ими, ведь теология - это «единственная правда». Только вследствие «просвещения», вызванного значительной экономической конъюнктурой, а последняя в свою очередь была вызвана гигантским притоком драгметаллов (деньги!) в Европу, основа теологии, а именно христианская вера, зашаталась, а вместе с ней зашаталась и сама теология. 150 лет длилась невидимая вражда между верой и сомнением, вплоть до того времени, когда в конце 19 столетия вторжение научного мышления спровоцировало коллапс власти богословов в университетах. Но губительный схоластический дух - чьими признаками являются ненависть, зависть и нетерпимость - университеты так и не покинул.
Вспомните, Кант в качестве профессора в Кёнигсберге никогда не преподавал свои известные тезисы с кафедры. Он писал их в своё свободное время, а как философия они появились много позже (к сожалению, о том, как благочестивые - их орудием был министр Вёльнер (Wöllner) - издевались над Кантом, слишком мало известно). Также и Шопенгауэр отказался от профессорского стула и философствовал дома, потому что академическая толпа его возмущала и вызывала отвращение. Что он думал об «университетской философии» можно с удовольствием прочитать в его сборнике «Парерга и паралипомена».
А как обстоит дело с университетской философией сегодня? Да, она всегда была малодоходным - насмешники говорили - малотерпимым факультетом, который в 20-м столетии совсем захирел. Настоящие мыслители, которые не перевелись, по примеру Шопенгауэра отвернулись от университетов. На их вакантные места, а также специально созданные кафедры, пролезли аферисты и евреи тёмного происхождения и способностей, провозглашающие величайшие глупости, которые они между собой навыдумывали. Вследствие чего появились такие затуманивающие головы молодёжи лженауки как социология, экономия, политика, психология, «научный марксизм» и т.д. и т.п. В принципе это был старый схоластический вздор в новой обёртке. Всё бессмысленно и бесполезно, даже хуже и глупее, чем наставления богословов 500 лет назад. Это были школьные премудрости, обмазывающие грязью всё то, что считалось когда-то хорошим и правильным. Тогда, как и сегодня, они изобретали из-за экономической неустойчивости и бедственного положения народа своё право на существование.
Эти всё ещё одержимые губительным средневековым духом круги сопротивляются в 21‑м веке любым переменам. Чувствуется, как плохо задерживают они процесс познания. Осознавать революционные достижения духовно испорченным академикам было всегда трудно. Здесь кроется причина, почему число тех, кто в качестве университетских учителей достигал чего-то небывалого, так незначительно - гораздо меньше, чем думают. Кто разбирается в истории наук - знает, что вне университетов было создано гораздо больше, результаты были гораздо лучше, а научные достижения гораздо значимее. Какую враждебность успешные университетские учителя должны были терпеть и терпят до сих пор от своих не столь одарённых «коллег», в широких кругах неизвестно. Неблагосклонность университетов имеет, что уж тут поделать, древнюю традицию. Что из этого достойно спасения и сохранения?
И доктор Хамер тут не исключение, и он проводил свои исследования с большим успехом вне университетской сферы. Университетская клика изгнала его из медицинского сословия, которому можно было бы дать более уничижительное название, и признала этим свою низкопробность. И в этом случае действительность такова, что университет показал себя не покровителем новых познаний и не предпосылкой для научно значимых исследований, а напротив, подлым препятствием. Когда в столкновении между университетами и доктором Хамером первые аргументируют, что исследования доктора Хамера не признаются, так как им недостаточно квалификации из-за отсутствия университетской печати, это не только забавно, но и показательно для высокомерия и морального упадка духовно стерильного общественного учреждения.
Германише Хайлькунде перегнала не только медицинское сословие. Она стоит вне университетов из-за сопротивления этаблированных академиков - всех, не только медиков. Но прямо-таки по причине того, что самая молодая наука должна остаться снаружи - мы теперь даже скажем: к счастью! - узколобая обструкция средневековой отсталой академической системы вырождается в неизлечимый анахронизм.
(Мы знаем один аналогичный случай: три больших горных института в Германии: Фрейберг, Клаусталь и Ахен потеряли своё право на существование с закрытием немецкого горного дела. Перестановка на «современные» предметы с помощью больших государственных вложений не смогла остановить их нисхождение и потерю всякого значения.)
Представим себе будущее:
С прорывом «Германише Хайлькунде» 95% всех «врачей» останутся не у дел. Также ненужной станет и до гигантских размеров выросшая индустрия, бьющаяся со здоровьем людей и хорошо на этом зарабатывающая. Последствиями будут не только пустые лекционные залы по медицине. Орды юристов, как известно, живущие на спорах в денежных делах, неизбежно тоже исчезнут. Химики, инженеры, спекулянты отпадают. Если страх отсутствует и не надо больше взывать ко всем святым, чтобы стать снова здоровым, потому что «Германише» одновременно решит и социальный вопрос, то не нужны больше ни церкви, ни «духовенство», ни Папа, ни священник. Их «правда», оказавшаяся ложным путём развития человеческого рода, тоже не нужна более.
С Германише Хайлькунде и одновременным лишением власти денег университеты потеряют свой фундамент. Так как люди тогда будут здоровыми без медиков, довольными без псевдонаук, разумными без еврейской религии, осознающими право и правду без крючкотворов, то молодым людям не надо будет растрачивать лучшие годы своей жизни в лекционных залах, семинарах, лабораториях, кабаках, непонятных связях и неприятных притонах. Как побочное явление исчезнет высокомерие, которое имеет место быть по причине того, что средненькие и неполноценные академики себе представляют, что они выше других из-за посещений нескольких семестров и сдачи нескольких экзаменов.
Учёба, знание, образование и культура чрез это не пострадают, напротив, они будут поощряться, во-первых, потому что более широкие круги, ранее исключённые или не имеющие времени, смогут участвовать, во-вторых, потому что настоящие, истинные мастера, ранее не допускаемые университетской кликой, получат им причитающееся место и звание.
Науке закрытие университетов принесёт пользу. Они потребляли большую часть дотаций, которые давались, например, для исследовательской работы, на своё собственное содержание. Безобразия и мошенничество в данной области перешли всякие границы! Подумайте об «исследованиях рака», которые, несмотря на миллиардные вливания, ничего не принесли. Деньги никогда не порождали гениальность. Это заблуждение - насмешка над академической элитой: вообще, если посмотреть, какие банальности обрабатываются в институтах и университетах, они говорят «исследуются», можно только покачать головой. Следующий контраст:
Смертельно больной врач-бессребреник, тем не менее имеющий ясную голову, превосходит их собственными исследованиями и показывает абсурдность всей их системы!
Несмотря на это, мы не собираемся здесь описывать практическое применение Германише Хайлькунде доктора Хамера на меди-циников.
Германише Хайлькунде совершенно другим образом поставит многие науки на её, да на её! основу.
Будущее написание и исследование истории без знаний Германише Хайлькунде не обойдётся. Историю создают всегда люди, они же в неё и входят. Как мало было знаний, если историк пытался объяснить деяния и злодеяния человека, исходя из его характера. Мы себя спрашивали, что создала конкретная историческая личность. Как противоречивы были суждения!
Новая наука - Германише Хайлькунде - всё в корне меняет. С её помощью уже по физическому внешнему виду можно о многом судить, что происходило в душе человека, что формировало его характер и т.д. Она распознаёт из заболеваний, какие события личного характера имели решающее влияние на жизнь и здоровье (пример: военные поражения Наполеона). У нас были определённые предположения, как сильно изувеченная рука Вильгельма II влияла на его душу и поведение, то же самое можно обнаружить и у «изувеченного полиомиелитом» Рузвельта. Или абсолютно непонятный характер Геббельса, у которого, как известно, была укороченная правая нога и бросающиеся в глаза покатые (женские) плечи и который, несмотря на свой выдающийся интеллект, был таким «недалёким»(?).
Здесь парочка намёков на познания нового типа. История с помощью Германише Хайлькунде оценит и менее значительные личности, нёсших ответственность. Их конфликты и констелляции будут рассматриваться в соотношении к их могуществу и деяниям! Эта область станет практически неисчерпаемым источником для исследований и понимания. Мы уже можем предвидеть: с этой точки зрения история во многих случаях будет переосмыслена и заново написана. Какие возможности открываются из этого для выбора ведущих личностей в нашем новом, свободном, правовом обществе, я даже не осмеливаюсь здесь предположить. Что-то подобное когда-нибудь скажут и о родственной, сравнительно молодой науке.
Я имею в виду археологию.
Уже давно имеется возможность по состоянию мумий, трупам доисторических людей, найденных в болотах, скелетам судить о том, какие известные «болезни» эти люди имели при жизни. С Германише Хайлькунде угол рассмотрения расширяется, так как заболевания - это ничто иное как «Целесообразные Биологические Спецпрограммы» (SBS). Таким образом, Германише Хайлькунде раскрывает нам душу сотни лет назад умершего человека, и мы можем судить о его конфликтах, а, следовательно, и устанавливать реальную причину по отношению к окружающей среде.
Кто бы мог подумать, что с помощью новейшей из всех наук мы так далеко выйдем за пределы ущербной, выработавшейся «медицины», что сможем даже реконструировать прошлые условия жизни?
Я уже сейчас хочу предложить то, что, скорее всего, мне не придётся уже пережить: надо провести томографию мозга известного Эци, 5000-летней ледяной мумии человека, и, возможно, ещё найденным в болотах трупам доисторических людей. Это нам ещё больше поведает о них, их времени и условиях их жизни. Такое специалистам до сих пор и не снилось.
Если мы пройдём ещё на шаг дальше, то мы придём к палеологии и филогенетике, в общем, к эволюции.
Третий Биологический Закон устанавливает соотношение человека и эволюции и, тем самым, встраивает её в это учение. Данный, возможно, самый важный закон Германише Хайлькунде столкнулся с самым упорным сопротивлением всех религиозных и их проповедников. Доказательство эволюции из этого направления было большой неожиданностью и даже не предполагалось всеми предшественниками Германише Хайлькунде. Нам не должно мешать неприятие благочестивых. Мы знаем, что с падением власти денег, падут и религии. Мы великодушны, терпимы и подождём, что покажет будущее. Это нам не должно мешать исследовать взаимосвязи нашего собственного генетического развития и, где это возможно, проецировать эти исследования в грядущее время.
Соотношение между Третьим Биологическим Законом и эволюцией в большей части уже разработано доктором Хамером. Его доказательство, что наши члены, например рука, представляют собой единый орган, уже сенсационно, но с точки зрения эволюции вполне понятно (производная рыбьего плавника): анатомия, составная часть медицины, существует и учит всё ещё в устаревших понятиях, хотя биология и эволюция в университетах преподаются. И снова мы видим, как там мало взаимодействия и обмена мыслями. Факультеты чванятся своими интернациональными связями с теми же специалистами, бесполезно спорят на ненужных конгрессах, но ничего не знают друг о друге в своём же университете! Только посторонний замечает, до какой степени не хочет и неспособна думать и комбинировать незаслуженно высокооплачиваемая элита.
Что касается исследований доктора Хамера в этой области - применение его учения в биологической истории развития перешло в область возможного. Это даст толчок данной науке в определённых направлениях искать, находить и закрывать дыры в нынешнем понимании. Мы сможем лучше исследовать, как окружающая среда и жизнь миллионы лет назад друг друга обуславливали и друг к другу приспосабливались.
Народное хозяйство
Как всеобъемлюще влияет экономика, строго говоря, обусловленная капиталом денежная экономика на жизнь современного человека, я описывал уже в другом месте. Исследования доктора Хамера наглядно показывают взаимосвязь между капиталистическими деньгами, социальным положением, материальными заботами, неуверенностью в завтрашнем дне и «заболеваниями». В представленных клинических случаях из его новейших книг сильно бросается в глаза гнетущая тяжесть внешних обстоятельств на существование современного человека. Примерно 75-80% всех заболеваний прямо или косвенно зависят от денег (экзистенциальный страх, неприятности на «рабочем месте», плохие начальники и т.д.). В это почти невозможно поверить, так как это означает, что 3/4 всех «заболеваний» исчезнут сами по себе, если капиталистическую систему в государстве сменить посредством денежной реформы с введением неэксплуатирующих свободных денег по Сильвио Гезеллю! Взаимозависимость (негативную) между деньгами и Германише Хайлькунде можно найти не только в миллиардных прибылях индустрии здоровья и фармакологии!
Культура
Германише Хайлькунде приносит не только новое понимание заболеваний, но и в тот момент, когда здоровье станет само собой разумеющимся, она принесёт совершенно другое отношение к нашим духовным ценностям и потребностям. Какими они станут со временем, невозможно предсказать. Но можно быть уверенным в том, что отчуждению нашего унаследованного образа жизни резко придёт конец. Влияние Германише Хайлькунде автоматически приведёт в естественный баланс нашу жизнь в общности (семья, народ) и всё, что мы «любим» делать (лат. = cultus).
Удивительно, но уже есть пример такого будущего времени. Волшебная песня доктора Хамера!
«Моя студенточка» -
первый миннезанг грядущего Германского общества и культуры?
По поводу лечебных свойств волшебной песни уже многое обнаружено и сказано. И это всё? Рассмотрение текста обнаруживает высказывания о душевных связующих силах между мужчиной и женщиной, которые, предположительно, во времена язычества германцев существовали вполне осознанно, в средневековье тоже ещё были, так сказать, дремали в генофонде и здесь теперь снова пробуждаются.
В тексте «Моей студенточки» грядущим поколениям с гордостью и радостью представлен результат 20-летнего брака, исходящего из настоящей германской помолвки. Основная мысль - «любовь никогда не заканчивается», каждая строфа «Моей студенточки» начинается со слов «Я люблю мою девочку вот уже 20 лет»: общие дети - это не только «залог», это связка супружества, они дают ему естественный смысл и опору. Таким образом, наша миссия в жизни выполнена, награда за это - вечная любовь, что наполняет нас счастьем, и к чему мы бессознательно стремимся. Это и раскрывается в первой удивительной песне нового типа, первом миннезанге грядущего германского общества и культуры.
Освобождённые от бедности, забот и материальных ограничений (что тогда студенточке пришлось пережить в полной мере) браки являются картиной будущего для молодых пар, которую мы создадим в нашем грядущем государстве. Такое будущее зависит от собственных усилий и достоинств, и даёт ко всему все доходы от своего труда в собственные руки.
Можно предвидеть, что тогда снова восстанет и миннезанг как выражение радости и счастья. Возникнут песнопения о жизни и любви, которые нашу первую чарующую песню о любви понесут дальше и даже превзойдут. Так же, как случалось в жизни и природе уже всегда: сначала в мире появляется что-то небывалое, потом это, само собой разумеется, развивается и прогрессирует к чему-то лучшему и высшему. Рудольф Дизель вот уже 100 лет как мёртв, но разве не порадовался бы он, как бесчисленные инженеры преемственных поколений разработали его пионерскую работу до совершенства?
Послесловие, потому что мне пришла в голову мысль: преобладающая материальная цель прошлых и нынешних заключений брака, основанная на деньгах, нужде в них и жадности, не нашла места в песне «Моя студенточка»! Отношения между полами посредством ближневосточной, иудеохристианской вредоносной идеологии были испорчены и выродились, так что в настоящее время идеальную совместную жизнь мужчины и женщины мы вынуждены проецировать в будущее.
Заключительные мысли
Социальный порядок (общественный уклад) людей нарушен. В биологически родственном животном мире можно пронаблюдать, как редко возникают там так называемые заболевания. Там же мы видим, что любое «заболевание» (или несчастный случай) представляет собой непосредственную угрозу для жизни индивида. По огромному количеству «больниц» для людей можно судить о том, как плохи наши дела. Такой нежизнеспособный биологический вид вымер бы в естественных условиях, самое позднее, в течение трёх поколений. В наших цивилизованных условиях почти каждый человек рождается и умирает в больнице. Но это никого не удивляет. В странном противоречии к этому стоят почти уникальные физические и умственные способности, которыми обладают многие люди. Также и способность при опасности действовать решительно, мужественно и в большинстве случаев правильно - уникальна. На сей день жизнь человека нелепа (парадокс), его душа страдает из-за неестественности условий его жизни.
Попробуем по очереди выделить всё, что могло бы быть причиной наших проблем со здоровьем. Там будет много того, что мы при нашем поиске отбросим, потому что для людей в целом это недействительно. Разум и культура в качестве последних различий с животным миром сами по себе не являются биологическим недостатком.
В конечном итоге останется только одна особенность нашего бытия - цивилизация. Это понятие ответственными философами до сих пор не определено. Определение Шпенглера как «поздняя форма культуры» отбросим. «Цивилизацию», скорее всего, можно определить, как соотношение между индивидуальным образом жизни (включая «культуру») и господствующим социальным укладом. Каждая цивилизация выделяется бросающейся в глаза диспропорцией в распределении имеющихся в распоряжении благ, т.е. богатств.
Наряду с бесчисленными неимущими имеется (не всегда и не везде) «среднее сословие», распоряжающееся некоторыми средствами, а выше стоит очень малочисленный, но очень состоятельный, практически всегда определяющий политику класс «богачей». Последние, благодаря мощи их денег, господствуют над остальными. Здесь-то и кроется беда «цивилизации», называемой доктором Хамером «обществом-свалкой». У меня не стоит здесь цель обсуждать данную проблему «цивилизации», наносящую чудовищный вред человеческой душе. Достаточно сказать, что решение этой проблемы нам известно, и нам необходимы большие усилия, чтобы заменить теперешнее «общество разрухи и свалки» «естественным, биологичным общественным и государственным укладом, правовым и экономическим порядком».